"Совершенно свободный день. Можно, например, в комнате порядок навести."

В очередной раз сходив в комнату, я простояла в ступоре над горами хлама минут двадцать, разревелась и ушла обратно на кухню.

"Программисты «Вируса» назвали бы это «стопер». Или «блокер».

Интересно, как они обычно это преодолевают, когда это настоящая проблема, а не такая, как у нас в «Три-Ви»? Надо погуглить."

Гугл мне особо ничего не дал – там были советы о том, как отмазаться перед заказчиком или продуктивно прокрастинировать над мелкими задачами, пока не можешь выполнять большую. Второй вариант можно было с горем пополам натянуть на мою ситуацию, и я попыталась – проверила все соцсети, ответила на все сообщения, прочитала даже спам-рассылки. День почему-то всё ещё продолжался. С работы не звонили, я даже удивилась, а потом вообще расстроилась – я почему-то была уверена, что я незаменима и на мне всё держится.

"Незаменимо только электричество в розетке, а люди – расходный материал. Печалька."

В моём списке прокрастинатора остался только дизайн комнаты для двух новорождённых жеребят моей любимой ездовой кобылицы, и я решила, что пора бы и ей немного поездить на мне, раз уж я ездила на ней всю школу. Она действительно меня носила на себе, как рюкзак, и действительно была на ощупь похожа на лошадь – сплошные мышцы под мягкой одеждой. Лена знала толк в комфорте, поэтому неудобное и неприятное на ощупь не носила принципиально, я обожала её гладить по рукаву или колену, и заплетать ей волосы – они сильно отличались от моих, в приятную гладкую сторону, я страшно завидовала.

"В дизайне будем исходить из комфорта и безопасности. Приступим."

Мне казалось, это должно занять меня до вечера, но навыки вспомнились быстро, я справилась буквально за пару часов. Написала Лене большое письмо с сопроводительными данными и подробными объяснениями, что и для чего я сделала, отправила, обновила страницу. Ещё раз обновила страницу. И ещё раз.

"Что у меня ещё в списке прокрастинатора?"

Ничего там не было – убирать не нужно, везде чисто, потому что здесь толком никто не живёт, готовить не нужно, всё равно в этом доме никто не ест, все сильно занятые для этого.

Я опять поймала себя на мысли, что если бы в этой сверкающей тишине топал и смеялся ребёнок, разводя бардак, здесь было бы куда живее и приятнее.

"А потом этот ребёнок вырастет из слинга, но я всё равно буду его таскать на себе, пока не свалюсь, и даже когда свалюсь, привяжу его к себе как собаку, пока смогу удержать. А потом он вырвется и сбежит, и я рожу ещё одного, и ещё одного, пока здоровье не кончится. И буду пожирать их, как Кронос, лишь бы они не ушли все и не оставили меня в этой тишине и чистоте, в которой я никому не нужна и ничего не могу для кого-то сделать.

Мама, лучше бы ты меня не рожала... Собралась бы с силами и остановила этот бесконечный цикл, который начала не ты, и закончишь, к сожалению, тоже не ты. А жаль. Если смерть – это как уснуть, то не родиться – это как не проснуться. Не так уж плохо."

Появилось желание пойти ещё поспать, но я приняла волевое решение продолжать барахтаться, раз уж я тут, и кто-то вчера даже приготовил для меня на сегодня бутерброд, как будто не хочет, чтобы я умерла от голода. Приятно.

Я пошла мыть руки. Мыла, мыла, трогала струю воды. Потом представила себе счёт за воду и закрыла кран – пострадали и хватит. Взяла телефон, обновила всё что можно, увидела сообщение из клиники, в которой была позавчера – анализы пришли. Меня приглашали записаться за приём, и я радостно согласилась хоть прямо сейчас, и через пару часов уже сидела напротив своего доктора. Он мне рассказывал, что я совершенно здорова, и моя бессонница (о наличии которой я соврала, чтобы было, что написать в карточке) с большой вероятностью связана со стрессом, а не со здоровьем. Анализы показали небольшой дефицит витаминов, не критичный, но пропить курс он мне рекомендовал, а в остальном – никаких ограничений. Я задала главный в мире вопрос:

– Мне можно кофе?

Он рассмеялся:

– Почему нет? Всем можно кофе, даже беременным можно кофе, если не злоупотреблять. Норма для здорового человека – не больше пяти-семи чашек в день, три чашки даже полезно, на вашу бессонницу он не повлияет, если вы будете пить его не непосредственно перед сном. За четыре-пять часов до сна – пожалуйста.

– И... всё? – неверяще спросила я, он опять рассмеялся, посмотрел на меня с сочувствием:

– У вас есть какие-то жалобы?

– Нет. Я просто хотела узнать, почему мне мама запрещала пить кофе.

Доктор поднял ладони:

– Это вопрос к маме, а не ко мне. С моей стороны у вас всё прекрасно, меньше стрессов, больше фруктов, витамины по графику – ещё сильнее будете сиять. Я вообще в наше время редко вижу таких здоровых людей, как вы. У меня всё, вам хорошего дня, будьте здоровы, повторный визит через два года, если ничего не беспокоит.

– Хорошо. Спасибо. До свидания.

– Отличного дня. До свидания через два года.

Я собрала свои бумажки и вышла из кабинета, доктор продолжал тихо смеяться даже тогда, когда я закрыла дверь и пошла к выходу.

Отдав за этот короткий разговор сумму, на которую можно было бы неделю жить, я вышла на улицу и села на лавочку на остановке троллейбуса, задумалась. Там, где раньше была гора проблем и нерешённых вопросов, теперь была дыра, и сознание туда проваливалось, от этого было некомфортно. Я уже начала подыскивать на это место новые заплатки, потому что эта дыра выглядела как выход на новый уровень, где меня точно убьют, а в реальности жизнь, в отличие от игр, у меня одна.

Ничего не придумывалось, я просто сидела в ступоре, теряя под ногами почву, смотрела в этот омут и боялась. Пришёл мой троллейбус, я села в дальнем углу и стала болтать ногами, глядя на свои кроссовки, а потом из месива разрозненных мыслей вдруг сложилась интересная идея, восхитившая меня саму – если у нас с мамой одна болезнь, то то, что помогло мне облегчить симптомы, ей тоже может помочь.

"Ей не придётся каждые полгода раздалбывать до штукатурки свою квартиру, если у неё будут чужие. И ей не придётся насильно пихать свою заботу своим детям, если ей будут платить за то, что она оформляет комнаты чужим детям. Это не сложно, она пройдёт курсы и научится. Я ей предложу, наберусь смелости и скажу. Нужно же ей иногда вдыхать, я поймаю момент и вставлю слово.

Я хорошо подготовлюсь, напишу план речи, а лучше даже напишу письмо, презентацию её будущей обалденной работы, которую она полюбит больше, чем сидеть в декрете и не работать. Она будет говорить, что это ерунда, она всегда так говорит. Но потом, через пару дней, ей вдруг сама собой придёт в голову гениальная идея, один в один совпадающая с той «ерундой», которую я предлагала, а она отказалась. И я её горячо поддержу. И папа поддержит, я с ним договорюсь. Карина не поддержит, но в её одобрении мама уже давно не нуждается. Но я на всякий случай Крину поставлю в копию, пусть восхитится моей смелостью.

Отличный план. Просто божественный, неужели я это сама придумала? Быть не может. Я ещё даже витамины пить не начала, а уже так поумнела. Мистика. Надо Великому рассказать. И Ленам. Всем Ленам, создам чат Лен и всем расскажу. И бабушке.

Хотя, нет, бабушке – только по итогу, она любит завершённые проекты, а не большие планы. Говорит, кто все силы потратил на то, чтобы рассказать всем, куда он пойдёт, тот уже никуда не пойдёт, он устал. Не буду торопить события, сначала сделаю, потом похвастаюсь по факту. Решено."

У меня так чесались руки начать уже делать презентацию, что я стала делать её в телефоне, сидя в троллейбусе. Было ощущение, что я отрастила собственные крылья и собственную ауру восходящего потока.

Дома я вымыла руки, доделала презентацию, выпила чай с печеньем, ещё раз десять вымыла руки и всё-таки набрала маму.